Татьяна Сушко попросила врачей отрезать руку

Фото автора

Она учится писать левой вместе с сыном

В прошлом году 27 мая на Ватутинском хлебокомбинате в Черкасской области руки работницы Татьяны Сушко, 35 лет, затянули шестерни рабочего агрегата. Правую оторвало, левую руку раздробило. В Киевском институте хирургии и трансплантологии им. Шалимова левую руку спасли. Дважды пытались пришить правую. Не прижилась.

Татьяна Сушко с сыном Максимом и свекровью Верой Григорьевной два месяца назад переехала из родного поселка Ерки в райцентр Катеринополь на Черкасчине (фото: Лариса Кожушко)
Татьяна Сушко с сыном Максимом и свекровью Верой Григорьевной два месяца назад переехала из родного поселка Ерки в райцентр Катеринополь на Черкасчине (фото: Лариса Кожушко)

С Татьяной встречаемся в Катеринополе. Сушки перебрались сюда из Ерков. О новоселах на улице знают немногие. Татьяна дальше своего двора не выходит.

— Нехорошие сны мне снились перед той бедой, — вспоминает Татьяна Андреевна. — Какие-то черные вещи. И сестре моей Вале плохое приснилось. Она мне утром тот сон рассказала. Не хочется даже вспоминать.

Приседает на кровать.

— Я проработала на хлебокомбинате месяцев семь или восемь. В тот день вытягивала из сушки готовые сухари. Смотрю: в глубине печи еще немного осталось. Начала доставать. А там шестерни. Захватило пальцы. Я стала выдергивать, левой рукой помогать. И левую затянуло. Ни боли не чувствовала, ничего. Мне потом сказали, что это уже шок был. Больше ничего не помню. Между шестернями останься клок моих волос. Еще долго такая себе ”залысина” на голове была. Очнулась аж в ”скорой”. Врачи сразу меня на Киев отправили. Оторванную руку Вася нес, мой муж. Он всегда крови боялся, а руку нес. Она, правда, в коробке была.

Поправляет накинутую на плечо рубашку мужа.

— От детей культю так прячу, пусть лучше не видят. Потому что еще испугаются.

— Но от детей разве что-то скроешь? — вздыхает 62-летняя свекровь Вера Григорьевна. — Меньший Максимка, 7 лет, как-то прибежал. Говорит: ”Я видел, что у мамы руки нет. Ветер задул рубашку — и я увидел!” Теперь ночью часто просыпается, тревожно спит. Таня говорит, что раньше такого не было.

Вера Григорьевна приехала из Мироновки помогать невестке по хозяйству. Муж Василий Сушко на заработках в Киеве.

— Мы тогда все не знали, как о беде детям рассказать, — продолжает свекровь. — Говорили им, что у мамы просто перелом. А старший Олег, ему 13, так себе рассуждает вслух: ”Когда у меня был перелом, то гипс накладывали. Почему же маму аж в Киев повезли?” А затем Таня захотела детей увидеть. Решили-таки детям сказать как есть. Младшенький смотрел так — не моргнул. А Олег отвернулся, слеза по щеке пока тилась.

Татьяне сделали несколько сложных 10-часовых операций. От этого начало болеть сердце.

— Боялась, что бросит муж. Но не бросил. Сначала в реанимации за мной сестра Валя ухаживала. Потом Вася ее сменил. Кормил, ухаживал. Руки мои тогда полностью в гипсе были. А первый раз приехал ко мне, зашел в палату — и молчит. Стоит возле кровати, голову наклонил. Не плакал при мне.

Бедра у Татьяны порезаны. Отсюда брали кожу для пересадки. Красные следы еще не сошли.

— Месяц вообще лежащей была. Правую руку пришили, а не приживается. Врачи ждали, что она станет теплой. А она холодная. Опять повезли на операцию. Заново пришивали. Потом сама сказала врачам отрезать ее. Рука начала вонять. Говорю: делайте что-то, потому что еще гангрена появится. Рука не прижилась, потому что очень подроблена была. Погибли все сосуды, нервы.

Вместе с первоклассником-сыном Татьяна учится писать левой. Может приготовить кашу, макароны.

— Раньше казалось, что шевелю пальцами. Думала, или это уже ”крыша” едет? Как-то так захотелось картошки-пюре, а почистить не могу. И ногой помогала, и культей — не выходит. Сварила в мундире. Так хочется что-то делать. Как сделают протез, хоть на люди выйду. Не так заметно будет, что руки нет.

Получает двойную пенсию: одну — как инвалид, вторую выплачивает государственный Фонд социального страхования от несчастных случаев на производстве. Это больше, чем женщина зарабатывала на производстве сухарей.

— Судились мы с хле бокомби натом, — говорит Таня. — И ничего по сути не отсудили. Сказали нам, что в журнале о соблюдении техники безопасности я расписывалась. Прямо, будто я сама виновата. Но я знаю одно: те шестерни должны быть от рабочих как-то закрыты.

В рубрике: Сильные люди

Оставьте комментарий