Записки тренера сборной России по паралимпийскому фехтованию
“Дух не бывает инвалидом” — прочел я где-то. Сказано сильно. Но, если подумать, фраза глупая. Каждый из нас легко припомнит пару-тройку персонажей, вполне себе здоровеньких физически, но духовно — глубоких инвалидов. Лучше сказать иначе: “Даже у инвалида может быть не сломлен дух”. Тогда — да, тогда все верно. Это подходит и к Алексею Маресьеву, и к Валентину Дикулю, и к Юрию Власову…
Фехтование на колясках — именно для таких, крепких духом людей с поражением опорно-двигательного аппарата. Вообще фехтование — это вам не мячик через сеточку кидать. Тут действительно бой, противник. Это искусство выросло из борьбы за жизнь.
Тому и учит.
Синяки на мягком месте
Слава Калеев — из Брянской области. Рос мальчишкой спортивным, азартным, бегал спринт, играл в баскетбол. Пока в 1999 году в 15-летнем возрасте не попал в автомобильную аварию. В один день закончились и спорт, и самостоятельное передвижение — теперь только в коляске. Травма тяжелая: ноги не работают, спина не держит.
Когда он стал ходить на тренировки и я с ним разговаривал, то в ответ получал почти всегда одно и то же слово: “Ну”. И только по интонации можно было догадаться, соглашается он или возражает, сомневается или отказывается. Слава был замкнутым, насупленным. Тренироваться ему было трудно. Хотя в данном случае слово “трудно” — пустой набор букв. У Славы в позвоночнике стояла стальная пластина. Ему было больно даже просто руку поднять, не то что двигать корпусом, держать оружие в правильном положении. Но по нему было видно — человек на фехтование запал…
Важный нюанс: в обычном фехтовании участвуют все части тела. Голова — она думает, рука — колет, ноги — от них и идет движение, красота и динамика. В колясочном же фехтовании движение существенно ограничено. Но хотя коляски и прикреплены к полу, человек активно двигается — елозит на своем мягком месте. Так что после длительных тренировок, а тем более после турниров, фехтовальщики-колясочники точно так же, как те, что на дорожке, залечивают синяки и ссадины на руках и корпусе. А еще — стертую, нередко буквально в кровь, задницу. Заживает этот орган, крайне важный для фехтовальщика на коляске, ой как трудно. У каждого — свои методики лечения. Куда там доктору Малахову! Один мажет смягчающим кремом, а другой верит в подсушивающие свойства спирта, третий использует отвары из трав.
Слава — волевой, сильный и выносливый боец. Характер не позволяет ему сдаваться в самых тяжелых боях. Но он парень вспыльчивый и нередко хочет все решить одним уколом или ударом. Терпения не хватает, поэтому выступает неровно. Хотя в России он считается бойцом сильным, на международной арене высоко пока не поднялся. Но потенциал у него огромный. Слава спорт любит, тренируется как никто, самозабвенно. Такие женщинам нравятся. Вот и Слава дружит с красивой, стройной девочкой.
Любим ли мы театр?
Они очень разные по психике: те, у кого инвалидность с детства, и те, кто стал инвалидом, получив травму. Вторым, как Славе, нужно время, чтобы приспособиться к новой жизни, пересилить унизительное давящее ощущение невозможности жить, как раньше. Для начала нужно элементарно научиться на коляске ездить. Тем более — по нашим дорогам и улицам. Да и не только по дорогам…
Были мы с одним моим учеником как-то в Лобне на чемпионате России по “большому” фехтованию. Все хорошо организовано, по-европейски, но вот в туалет дверь узкая, коляска не проходит. “А у нас зато на втором этаже двери широкие!” — подсказал нам охранник. Только вот незадача — лифта там не было. И так почти везде. Разговоры о безбарьерной среде идут уже десять с лишним лет, если не больше. А продвижение на ноготь, если не меньше.
Мы года два назад участвовали в репетициях мюзикла “Москва—Париж”, музыку для которого написала молодой композитор и певица Лиза Мон.
Сюжет прост: девушка и парень познакомились виртуально в Сети, влюбились. Она живет в Париже, певица, ей скучно. Он — в Москве, программист, фехтовальщик-колясочник, у него жизнь кипит. Она не знает про его инвалидность — знакомство-то виртуальное — и приглашает его приехать в Париж. Он прилетает, она видит его в коляске. У нее — шок. Сцены чередуются: то в Москве, то в Париже. В Москве он приходит на тренировку, где фехтуют его друзья. Вот этот сценический бой мы и поставили.
На всякий случай у нас было два состава. Ребята репетировали месяца два — и бой, и диалоги. Им написали-таки по нескольку фраз. С ними занимался народный артист России Виктор Зозулин — давал уроки актерского мастерства и сценической речи.
Для наших спортсменов открылся целый мир. Но поездки в театр — целая история. Посадка и высадка, погрузка и разгрузка колясок и оружия. Для тех, кто помогал нам изо дня в день, это постепенно становилось обычным делом, и все они — актеры, рабочие сцены, администраторы, водители — тоже постепенно открывали для себя незнакомый им мир. Они увидели, что инвалиды — такие же, как все мы. Просто у одних людей — светлые волосы, у других — узкий разрез глаз, третьи — высокого роста, а вот четвертые — на колясках.
Если бы такие спектакли ставились в каждом театре, каждый день — сколько людей сделали бы такие же открытия!
Лестница и Мак-Кинли
Лестница — один из основных врагов инвалида-колясочника. А еще — высокие пороги. И высоко расположенные выключатели электричества в гостиницах. И края душевой кабины, такие, что с коляски, как ты ни изворачивайся, на пластиковый стул в кабине не пересядешь. И высокие прилавки в столовой на раздаче — не видно, что там предлагает общепит. Ну и узкие двери туалетов. А если они вдруг широкие, не верьте — кабины туалетов все равно таких размеров, что если заехать туда и получилось, что дальше? Ведь не развернешься!
Есть, правда, у нас такие бойцы, которым любые лестницы нипочем. В Курске живет Игорь Ушаков. После травмы, которую он получил при падении с мотоцикла, ездит на коляске. Очень спокойный парень, рассудительный. Уже после травмы он стал… альпинистом и путешественником-экстремалом.
В составе группы Дмитрия и Матвея Шпаро, сидя в специальных саночках, силой своих рук Игорь поднял себя на высочайшую точку Северной Америки, гору Мак-Кинли. А еще сплавлялся на плотах по рекам Камчатки. Так что когда во время сбора в одном из подмосковных санаториев мы трижды в день спускались и поднимались по двум пролетам на второй этаж в столовую, он так напористо мне помогал, подтягивая себя рукой за перила, что несколько раз здорово отдавил мне коляской ногу. Страшной силы ручищи! В этом году он впервые стал призером чемпионата России.
Причины олимпийского “облома”
Те же, кто на коляске с детства, “рассекают” в ней легко и даже как-то непринужденно. Тем более что в Москве есть специальные курсы вождения коляски. Там учат базовым навыкам и некоторым нужным штучкам, таким, скажем, как держание баланса. Это когда человек в коляске, держась руками за колеса, чуть запрокидывает себя назад и, контролируя это положение, сам, прокручивая колеса ровно, насколько нужно, может спуститься ступенька за ступенькой. Это важное умение. Потому что даже в нашем густонаселенном городе люди часто не сразу поймут, что колясочнику, остановившемуся перед лестницей, нужно помочь.
Есть и доброхоты, готовые оказать помощь. Но иногда они бывают, как бы это помягче сказать, не слишком сообразительными. Такие хватают коляску и начинают пихать ее вниз по лестнице, забывая, что человек может просто вывалиться. Коляску надо спускать спинкой вперед, и главное для инвалида тут — успеть это сказать доброхоту до того, как тот кинется помогать.
Мало кто знает, что одной из серьезных причин облома с получением Москвой права проведения Олимпиады 2012 года была как раз полная неприспособленность города и спортивных сооружений для инвалидов. Наши официальные лица об этом молчали. Но ведь обязательным условием организации Олимпиады является возможность города провести сразу за ней Паралимпийские игры. А с этим у нас дело обстоит просто никак! Жак Рогге, президент МОК, еще пожалел нас, не сказав об этом прямо. Он выразился очень обходительно: Москва, мол, вовремя не предоставила технических гарантий.
И петь, и фехтовать
Люда Васильева — звезда номер один российского паралимпийского фехтования. На Паралимпийских играх в Пекине в фехтовании на шпагах она стала четвертой. Ей не хватило шага до медали. Две спортсменки, проигравшие бои за выход в финал, разыгрывают между собой “бронзу” — таков суровый олимпийский регламент. У Люды потрясающее чувство ритма, дистанции, редкое умение чередовать расслабленность и концентрацию. Она умеет находиться, как, кстати, учат великие теннисные тренеры, в состоянии “непринужденной сосредоточенности”.
Она из Белозерска, маленького древнего городка на Вологодчине. Школу окончила там же, на дому, потом с отличием закончила музыкальную школу по классу хорового пения. Много раз становилась лауреатом фестиваля творчества детей-инвалидов. Выступала в хоре детей-инвалидов под эгидой ЮНЕСКО. Хор пел с Монтсеррат Кабалье, в Ватикане в присутствии Папы Римского Иоанна-Павла II.
Пела в разных конкурсах и концертах. Перед самой Паралимпиадой записала альбом, где исполнила песни и на русском, и на украинском языках. Есть там и гимн России. Да так она его поет, что у крепких людей слезу вышибает.
Она училась, как и многие мои фехтовальщики, в Московском социально-гуманитарном институте. Вуз этот единственный в столице, который приспособлен для обучения инвалидов с поражением опорно-двигательного аппарата — пандусы, переходы, двери… Люда Васильева получила специальность книжного редактора. Дипломной работой стал проект небольшого журнала о паралимпийском фехтовании. Этим летом Люда вышла замуж за своего однокурсника — гиганта и добряка Елизара. Таких счастливых глаз, как у Люды, когда она смотрит на своего мужа Елизара, я не видел давно!
Нужная книга
Сразу отвечаю на вопрос, который мне задают все: “Как у них с этим делом?”. А как у всех. Ясное дело, что есть особенности. Ведь в наш век голые или чуть прикрытые верхние и нижние бюсты мелькают в телевизоре в каждой третьей программе и в каждой второй рекламе.
У наших героев и героинь основной движущей силой являются взгляды, улыбки, повороты головы, ничего не значащие вроде бы слова — все эти неуловимые вещи, которые тянут друг к другу мужчин и женщин. Об изяществе походки говорить трудно. Зато обо всем остальном… Тут вам и прически, и платья, и татуировки, и декольте, и пирсинги, ну и так далее по списку.
Практически у всех наших подопечных есть пара. У кого нет — тот ищет. Тут все как у всех молодых, у всех студентов. Ну какие есть, скажите, рациональные объяснения тому, что к этому парню на коляске так и льнет вон та стройненькая блондинка? А с девушкой в коляске с розочками на колесах и татуировкой на спине чуть ниже талии шепчется прямо-таки клон Брэда Питта? Не адрес же тату-салона выясняет. Объяснение одно — любовь. Бывает, что она проходит, бывает, меняются спутники или спутницы. Все как у всех.
И секс у них есть — как у всех. В общежитии института по рукам ходит книга — там рассказано о том, как строить отношения между мальчиками и девочками в колясках. И как им общаться с нами, ходячими, — так они нас величают.
Сертификат на жизнь
Выживание — важная задача для любого человека, а колясочника тем более. Поэтому изворотливость, приспособляемость — черта важная. Или уж должна быть абсолютная наивность, способность быть эдакой птичкой божьей. Есть и те и другие, есть и помесь, есть и трансформации — от птички к чудесам адаптации.
Феномен выживания — один из моих учеников, Олег Поляков. Он родился в Переславле. А с годовалого возраста жил в городе Инта Республики Коми. Занимался хоккеем. Но после того как в 1998 году перенес операцию на позвоночнике, оказался в инвалидной коляске. И что? Конец жизни? Вовсе нет. Продолжил обучение на дому и окончил школу с серебряной медалью. А еще — занялся фехтованием.
Олег — левша, что дает, как известно, фехтовальщику некоторые преимущества перед соперниками. Очень настойчивый, выносливый, вдумчивый, терпеливый — идеальное, пожалуй, сочетание для фехтования на шпагах. В прошлом году стал чемпионом России, победив сначала своего основного конкурента из Новосибирска, а затем в финале — опытнейшего представителя Уфы, призера чемпионата Европы. Поляков может выиграть у любого. Все это знают — и его боятся. Хотя веса в нем килограммов 45. А еще он — командный боец. Тут нужны пояснения. В паралимпийском фехтовании есть категории, в которые спортсмены попадают по медицинским показаниям, в зависимости от степени поражения. В команде выступают три спортсмена. Двое из категории “А”, самой легкой, если можно так выразиться применительно к инвалидам. В основном это ампутанты или люди с незначительными дефектами конечностей. И один — из категории “В”, с поражением грудного отдела позвоночника. Задача “бэшника” — поменьше проиграть противникам из сильной категории. Так вот Поляков — из слабой категории “B”. Но он часто не только не проигрывал, а приносил победы и вытягивал командные встречи.
Олег работал в компьютерном центре своего института, кажется, с третьего курса. Писал программы для бухгалтерии, создавал сайты, поддерживал работоспособность локальной Сети — нужный человек.
Во время летних сборов в Подмосковье за ним из института приезжала машина, и его возили в Москву и обратно — что-то у них там не работало. Без Олега — никуда! Сейчас он получает второе высшее образование, думает поступить в аспирантуру.
— Мне нужно тут где-то оставаться, в Центральной России. В Инте с моим заболеванием, местным климатом и тамошними дорогами я просто не выживу. И мое образование, и я сам, и спорт мой — никому там не нужны.
Согласно закону ему должна быть предоставлена субсидия для переселения из района Крайнего Севера, то есть практически — сертификат на жизнь. На его стороне уже два решения горсуда, но они местному министерству не указ. Олег сейчас обратился в Общественную палату России с просьбой помочь ему в этой трудной ситуации, ведь его, инвалида первой группы, лишают права на получение жилищного сертификата.
А работать Олег умеет и любит. Заработал себе на машину, свозил маму на курорт в Турцию.
Ну, кто из нас чудной?
Дух у этих людей как раз тот, который не может быть инвалидом. Он помогает не только фехтовать, но и выживать. А то, что фехтование — это маленькая жизнь, тут и спорить нечего. Например, занимаясь с моими учениками тактикой, психологической подготовкой, мы много раз обращались к мастерам восточных боевых искусств. И у японского мастера Миямото Мусаси мы вычитали: “Не допускай, чтобы тело влияло на дух, и не давай духу влиять на тело. Не будь ни недостаточно вдохновленным, ни вдохновленным сверх меры”. Нам понравилось.
Когда я только начинал работать с фехтовальщиками-паралимпийцами, сначала было много моральных и физических неудобств. Вот, например, приходилось все время наклоняться к ним, чтобы объяснить что-то. Чудно и неудобно. А разговаривать сверху вниз мне казалось неправильным. А потом я подумал и понял, что это я — чудной. Они все прекрасненько сидят и общаются, они все такие. И только я, выходит, другой.
У них свои шутки, свой жестокий и на первый взгляд оскорбительный даже (для несведущих) юмор. Но там свои критерии, как у врачей, журналистов, милиционеров — у профессионалов, а не у обывателей.
Скажем, кто-то, пересаживаясь со своей коляски на спортивную (а хорошая спортивная коляска стоит как простенький автомобиль), упал и встать сам не может. Что мы чувствуем, увидев грохнувшегося на пол инвалида? Неловкость, пожалуй. Ах, что-то мы недосмотрели. А там — смех: “Что, сегодня летная погода?” Там такое ведь часто случается, вот и привыкли. Что тут переживать!
Во всем они сильны, кроме одного — когда их психологически давят. Не всегда они могут выдержать манипуляции, посулы. Но при этом согласятся на что угодно, если это дает им дополнительный шанс выжить, за это они готовы платить любую цену. Такими их у нас сделали жизненные обстоятельства.
Слова одни только о том, как много делается для инвалидов. Построят один пандус и ну устраивать толковище — вот, мол, “ведется работа”, “решаются вопросы”, “проводятся мероприятия”, “координируется деятельность”, а рядом инвалид не может в дверь въехать, чтобы пописать. И никому до этого дела нет.
Если на Западе жизнь учит инвалидов достоинству, то в России, выходит, — выживанию любой ценой.
Александр Касатов
Источник: Спорт равных возможностей
материал из МК