Катя и Катя. Жизнь продолжается

Фото автора

Этот материал — не интервью и не репортаж, скорее зарисовка со встречи в парке. В этой истории есть ответы на вопросы, что значит сила духа и как правильно ее применить. Действующие лица: Екатерина Парафиева, в этом тексте — Катя большая, Екатерина Нагинская — Катя маленькая, Дмитрий Нагинский — отец Кати маленькой, Кира Ударцева — волонтер. Алматы, Центральный парк культуры и отдыха имени Горького, май 2018 года, обеденное время.

Екатерина Парафиева и Екатерина Нагинская. Фото Татьяны Бегайкиной

Имя улыбчивой блондинки Екатерины Парафиевой за последний почти год узнали все. 16 июня 2017 года после ДТП на Аль-Фараби алматинке ампутировали обе ноги. Она пережила четыре операции, многочисленные судебные процессы. За минувший год Екатерина многократно давала интервью казахстанским СМИ. С момента аварии число ее друзей и подписчиков в соцсетях выросло в сотни раз — по собственному признанию Кати, каждый день ей пишут люди с пожеланиями и вопросами.

15-летняя алматинская школьница Екатерина Нагинская на велосипеде попала под заднее колесо мусоровоза в районе Вазовского кольца 28 марта 2018 года. Как говорят, спортсменка, комсомолка, красавица — это все про нее: она учится в спортивном классе, выступает в команде черлидеров. Была проведена экстренная операция — ампутировали левую ногу, голень. Друзья семьи в соцсетях объявили сбор денег на протезы, вышло несколько новостей и один сюжет по ТВ.

Редакция Tengrinews.kz решила сделать материал о двух Катях, узнав, что Катя Парафиева приезжала поддержать Катю Нагинскую в больницу. Мы думали, что рассказ о повторной встрече двух сильных девушек будет помощью семье — возможностью привлечь внимание к проблемам Кати маленькой, возможностью показать на примере резонансного случая Кати большой, как действовать правильно в такой ситуации. Однако все вышло иначе. У семьи проблем нет. Они ни у кого ничего не просят и не ждут. Они лишь хотят предостеречь тех, кто попал в такую ситуацию, от самовольной социальной изоляции.

С Катей маленькой и ее отцом мы встречаемся у ворот парка. Они подъехали минут 10 назад — сразу после занятий, девочка ходит в школу уже несколько дней. Катя — в интересной шляпке, поначалу недоверчиво смотрит на нас с фотографом. Пока Кате снимают портреты, отец рассказывает: — Меня зовут Дмитрий Владимирович Нагинский. Я работаю аварийным комиссаром в страховой компании, каждый день на ДТП выезжаю. Поддерживаю участника аварии, разъясняю его права, оформляю документы. Человек нервничает, кричит, ругается — успокаиваешь его. А своего ребенка не смог уберечь. Хотя то, что она ехала по тротуару, а не по дороге — значит, наши с матерью слова для нее — не пустой звук. По работе я вижу много трагичных ситуаций. Обычно мысленно отталкиваешь от себя, чтобы не привлечь такого горя. Не помогло. Не выбирает судьба.

В этот момент подъезжает Катя большая, ее привезли родители — когда у них нет возможности, она пользуется услугами такси. Охранник удивленно наблюдает за нами. С улыбкой Екатерина Парафиева спрашивает у школьницы про ногу и школу, с девочкой это вторая встреча, с ее отцом — третья: — Ногу йодом сожгли мне, в школе сильно жгло, дома сняла повязку — чешется сильно. А в школе все хорошо: весь класс вышел встречать, в окно увидели — выбежали. Директор тоже вышел: «Вы — первая у нас, кто по пандусу проехал». На первом этаже спокойно передвигаюсь, на второй одноклассники заносят.

Вчера не ходила в школу, потому что весь день надо по этажам бегать постоянно.

— А будут что-то менять? Может, на одном этаже расписание сделают? — Вряд ли. Надеюсь, что, кроме меня, никого не будет. А я заканчиваю девятый класс, в колледж собираюсь. Еще не выбрала какой — скорее всего, на дизайнера интерьера буду поступать. Катин папа увлеченно рассказывает про рукодельные таланты дочери: рисует, лепит, строгает, доски сколачивает, мастерит — дедушка научил. Вот и шляпку она взяла у бабушки — в машине ленточку пришивала. А навыки работы с молотком пригодились, когда хорькам понадобилась перегородка. Дома у девочки живут шесть хорьков, три крысы, а еще собаки. В семье шутят, что если завели животное, то одного мало. Катя дополняет: — Мой любимец — самый первый хорек, она адекватная, не кусается, приняла меня за своего щенка. Когда меня из больницы привезли, она ухо вылизывала мне. Хорек — это кошка и собака вместе…


В ворота парка заходит Кира Ударцева — волонтер, помогающая пожилым людям и организующая фотосессии для детей с онкологией. У Киры самой 26 лет назад ампутировали ногу после автокатастрофы на трассе и госпитализации в сельскую больницу. Гангрена, сепсис, жировая эмболия — врачи сказали: чудо, что выжила. Кира с протезом живет активно — танцует, на коньках катается, на лошадях ездит, с парашютом прыгает. А еще помогает найти силы и причины жить тем, кто пережил ампутацию — фактически выступает кризисным психологом. Кира много лет сотрудничает с алматинским протезным заводом, помогая людям встать на современные, функциональные протезы, изготовленные здесь. Именно там будут протезировать обеих Кать. По пути к парковому озеру Катя большая ловко управляется с 18-килограммовым инвалидным креслом, оно все в ярких наклейках, дочка постаралась. Катя маленькая крутит колеса медленно. Они молчат.

Укрывшись от яркого солнца, Катя большая рассказывает о знакомстве с Кирой: — Кира знает, как себя вести. В такой момент рядом очень нужен человек, который не поддается эмоциям. В моей семье родители и близкие очень тяжело переживали за меня, и именно им нужна была поддержка. Кира разложила все по полочкам, подсказала, как нужно себя вести, что делать и к кому обращаться в этой ситуации. Самое главное, когда дети попадают в аналогичную ситуацию — поговорить с родителями. С Димой и Наташей (мама Кати Нагинской — прим. авт.) Кира тоже разговаривала. И я разговаривала. С такими ситуациями мало кто сталкивается, и, соответственно, никто не знает, как себя правильно вести. Конечно, я понимаю их переживания, ведь так же как и они несу ответственность и за свою дочь.

— А как дочка все восприняла?

— Хорошо. Конечно, я переживала, потому что не видела ее два месяца, пока лежала в больнице. У меня были жуткие боли в ногах, а она постоянно просится: «Мама, на ручки» — я бы не смогла ее взять, поэтому откладывала встречу. Когда начала выходить на прогулки, родители привезли ее. Наобнимались. Все было хорошо, она только спросила: «Мама, а почему у тебя короткие ножки?» Сейчас хочет одного: чтобы мои будущие железные ноги были цвета кожи, если нет — собирается перекрасить.

— Я читала много материалов о вас. У меня было такое ощущение, что вы займетесь общественной деятельностью.

— У меня тоже такое ощущение. Я пока не знаю, как это сделать. Иищу себя в этой сфере. Столкнувшись с этим, я понимаю, что людям очень не хватает толчка или примера. Я вижу, что у меня получается вдохновлять людей. Мне каждый день в соцсетях пишут: «Глядя на тебя, мы вдохновляемся. Смотрим, как ты занимаешься в спортзале, и покупаем гантели». Людям нужна мотивация, и я рада, что помогаю им в этом. И я от этого заряжаюсь. Мне хочется делиться этим, поднимать проблему доступности среды, жить общественной жизнью, рассказывая, как я преодолеваю те трудности, с которыми столкнулась.

Тут подключается Кира, которая в интервью участвует мало, больше спрашивая у девочек об их самочувствии: — Обе Кати служат хорошим примером, что жизнь не заканчивается даже в таком случае. Проблем у них нет. Все проблемы в голове. И счастье тоже в голове. Обращаясь к Кате маленькой, спрашивает: — Распрямляется нога полностью? — Да. Я сняла гипс в школе, из-за натянутых брюк было неудобно. — На костылях много ходишь? — Дома хожу, один раз упала — не хочу особо. Мы еще ходунки купили, выставили в полный рост, лучше в них. — «Габагамму» (препарат от фантомных болей — прим. авт.) пьешь? — Пью.


Продолжаем говорить с Дмитрием Нагинским.

— Какой помощи вы ждете? Я смотрю на вас и не вижу, что у вас кризис, горе. Вы шутите, смеетесь.

— Даже на тот момент, когда все произошло, нельзя сказать, что был кризис, конец жизни. Было больно, тяжело, мы не могли представить, как 15-летняя девочка будет дальше жить.

— А сейчас есть понимание?

— Да, все будет хорошо. Наша Катя — боевая: в детстве ушибалась — не устраивала истерики; маникюр-педикюр себе делает, палец проколет, нарыв идет — не жалуется, парит сама. Она маленькой была очень замкнутой.

Хороший психолог рекомендовала нам, чтобы она всегда с детками была. Мы в садик ее не отдавали, жена водила ее в воскресную школу, по кружкам. Мы с ней как-то по-взрослому поговорили, заверив, что она будет заниматься только тем, чем хочет. Рисование, вязание крючком — в шесть лет лучше взрослых получалось, тестопластика — такие фигурки из холодного фарфора делала, танцы. Я не то чтобы хвастаю дочерью…

Первые слова моего ребенка в реанимации были: «Вы только ничего не пишите на водителя. Он не виноват». Мы встретились на следующий день: я сказал, что мне не нужна его кровь, у меня нет цели его посадить, наказать. Ему жить с тем, что случилось с нашим ребенком, всю оставшуюся жизнь. Он держал ее на руках, пока не приехала скорая. Поступил по-человечески, видно по нему, что нормальный человек. В этой ситуации мы поступили как большинство людей в нашей стране: сами искали выход из беды, никакой информации о себе не давали, лишь тестю и сестре сообщили.

Информация о нас пошла из школы — Катя учится в спортивном классе, ее классный руководитель, она же тренер Марина Анатольевна Максимова, нас немного отругала: «Почему вы молчите?» Потом подключились соседи, потом вышли на Киру. Сказать по правде, не мне нужна была поддержка — моей жене…

Катя маленькая, до сих пор наблюдавшая за водной гладью, включается: — Она — мама… — А я — папа. Папа все может перенести, слон толстокожий.

— А сейчас какая помощь вам нужна? Почему вы согласились на интервью?

— Вы Кате Парафиевой задали вопрос про общественную деятельность. Я понял, что в нашей стране основная проблема — самовольная изоляция людей. Когда такое происходит, они сами загоняют себя в темный угол и стараются из него не выходить. На дороге человек в инвалидной коляске просит милостыню. Раньше я к этому относился спокойно.

Сейчас меня это задевает: он замкнулся в себе, не хочет выйти, ему сейчас легче, чтобы жалели, подавали милостыню. Я посмотрел на Катю Парафиеву: она старается жить полноценной жизнью. Хотелось бы этим материалом привлечь внимание людей, которые находятся в аналогичной ситуации, чтобы они не замыкались в себе. Вторая цель — призвать фирму, чтобы ее руководство предприняло меры, осознав, что с их транспортом не все благополучно. Я знаю много случаев, когда большие КамАЗы-мусоровозы задевали машины, сбивали людей во дворах — мы теперь тоже в этой статистике. Я не хочу, чтобы с кем-то еще это произошло.

— Они оказали вам помощь?

— На второй день они пришли в больницу, предлагали помощь, деньги. Я ответил, что ногу ребенку они не вернут, а сколько денег понадобится на протез и восстановление — не знаю. Мы сделали запрос протезистам, как будет ответ — будем разговаривать. А сейчас что? Скажу им — дайте миллион долларов, моему ребенку на всю жизнь хватит? Может, хватит, может, нет. И вообще — нужен ли ей этот миллион?

— Вы какой-то удивительный человек, обычно о деньгах говорят в первую очередь.

— Мне 50 лет в этом году. Я всю жизнь работаю, обеспечиваю семью, нам всегда всего хватало — я не привык у кого-то что-то просить. Даже когда люди начали помогать, деньги переводить — я не знал, как реагировать.

Мусоровоз, под задним колесом которого оказалась Екатерина Нагинская, принадлежит АО «Тартып». На запрос Tengrinews.kz пришел ответ, что водитель — с 30-летним стажем, женат, имеет двоих детей, характеризуется положительно, в компании работает с 2011 года. После инцидента его перевели в грузчики. О ДТП сообщается, что на пересечении улиц Лавренева и Дундича девушка на велосипеде въехала в бок автомашины спецтехники, проезжавшей перекресток на скорости 12-13 километров в час, попав под заднее колесо. Проводится досудебное расследование.

Акционерное общество отмечает, что с первых дней они и водитель поддерживают связь с семьей пострадавшей. Они предложили необходимую финансовую помощь, оплату лечения, последующую реабилитацию, содействие в приобретении протеза на выбор родителей, а также участие в устройстве ее дальнейшей жизни. Пострадавшей полагается страховая выплата в размере 500-800 МРП в зависимости от присвоенной степени инвалидности.

Екатерина Нагинская собирается продолжать занятия спортом. Она надеется, что новый современный протез поможет ей осуществить желаемое. Сейчас Катя посещает тренировки по черлидингу на общих основаниях. Положив костыли рядом с собой, девочка растягивается, отжимается, делает мостик, качает пресс вместе с одноклассницами.

Ольга Пастухова

Фото Татьяны Бегайкиной
Tengrinews.kz

В рубрике: Общество

Оставьте комментарий